Неточные совпадения
Спать он лег, чувствуя себя раздавленным, измятым, и проснулся, разбуженный стуком в дверь, горничная будила его к поезду. Он быстро вскочил с постели и несколько секунд стоял, закрыв глаза, ослепленный удивительно ярким блеском утреннего солнца. Влажные листья деревьев за открытым окном тоже ослепительно сияли, отражая в хрустальных каплях дождя разноцветные, короткие и
острые лучики. Оздоровляющий
запах сырой земли и цветов наполнял комнату; свежесть утра щекотала кожу. Клим Самгин, вздрагивая, подумал...
Нехаева была неприятна. Сидела она изломанно скорчившись, от нее исходил одуряющий
запах крепких духов. Можно было подумать, что тени в глазницах ее искусственны, так же как румянец на щеках и чрезмерная яркость губ. Начесанные на уши волосы делали ее лицо узким и
острым, но Самгин уже не находил эту девушку такой уродливой, какой она показалась с первого взгляда. Ее глаза смотрели на людей грустно, и она как будто чувствовала себя серьезнее всех в этой комнате.
А в зимний день ходить по высоким сугробам за зайцами, дышать морозным
острым воздухом, невольно щуриться от ослепительного мелкого сверканья мягкого снега, любоваться зеленым цветом неба над красноватым лесом!.. А первые весенние дни, когда кругом все блестит и обрушается, сквозь тяжелый пар талого снега уже
пахнет согретой землей, на проталинках, под косым лучом солнца, доверчиво поют жаворонки, и, с веселым шумом и ревом, из оврага в овраг клубятся потоки…
Степной кустарник, реже и менее подвергающийся огню, потому что почва около него бывает сырее: вишенник, бобовник (дикий персик) и чилизник (полевая акация) начинают цвести и распространять
острый и приятный
запах; особенно роскошно и благовонно цветет бобовник: густо обрастая иногда огромное пространство по отлогим горным скатам, он заливает их сплошным розовым цветом, [Плоды дикого персика состоят из небольших бобов, с серебряный пятачок в окружности, сердцеобразной фигуры.
Бортевые промыслы в Оренбургской губернии были прежде весьма значительны, но умножившееся народонаселение и невежественная жадность при доставанье меда, который нередко вынимают весь, не оставляя запаса на зиму, губят диких пчел, которых и без того истребляют медведи, большие охотники до меда, некоторые породы птиц и жестокость зимних морозов] Трав и цветов мало в большом лесу: густая, постоянная тень неблагоприятна растительности, которой необходимы свет и теплота солнечных лучей; чаще других виднеются зубчатый папоротник, плотные и зеленые листья ландыша, высокие стебли отцветшего лесного левкоя да краснеет кучками зрелая костяника; сырой
запах грибов носится в воздухе, но всех слышнее
острый и, по-моему, очень приятный
запах груздей, потому что они родятся семьями, гнездами и любят моститься (как говорят в народе) в мелком папоротнике, под согнивающими прошлогодними листьями.
Было светло, дымно и
пахло острой еврейской кухней, но по временам из окон доносился свежий
запах мокрой зелени, цветущей белой акации и весеннего воздуха.
Звездчатые цветы белого табака в палисаднике
запахли острее из темноты и прохлады.
Чем-то
острым дышит нагретый за день песок, особенно слышен жирный, сладковатый
запах боен —
запах крови; а со дворов, где живут скорняки, солоно и едко
пахнет мездрой.
Приказчик соседа уже не в первый раз служил у него; он считался ловким торговцем, но страдал запоем; на время запоя хозяин прогонял его, а потом опять брал к себе этого худосочного и слабосильного человека с хитрыми глазами. Внешне кроткий, покорный каждому жесту хозяина, он всегда улыбался в бородку себе умненькой улыбочкой, любил сказать
острое словцо, и от него исходил тот дрянной
запах, который свойствен людям с гнилыми зубами, хотя зубы его были белы и крепки.
Когда он силился не дремать, ламповый огонь, чашки и пальцы двоились, самовар качался, а
запах гнилых яблок казался еще
острее и противнее.
Машинально Егорушка подставил рот под струйку, бежавшую из трубочки; во рту его стало холодно, и
запахло болиголовом; пил он сначала с охотой, потом через силу и до тех пор, пока
острый холод изо рта не побежал по всему телу и пока вода не полилась по сорочке.
На столе стояли остатки обеда,
запах жира и кислой капусты раздражал Евсею ноздри, вызывая
острое чувство голода.
Как только появилась моя тень, так тотчас же комната присяжных наполнилась тем
острым"
запахом миллиона", который в наши дни решает судьбу не гарантированных правительством предприятий…
Угадать причину нетрудно: от бедняги Тюлина водкой несет, точно из полуштофа, и даже до меня, на расстоянии двух сажен, то и дело доносятся
острые струйки перегару, смешиваясь с
запахом реки и береговой зелени.
Когда она опомнилась, музыка уже не играла и полка не было. Она перебежала дорогу к тому месту, где оставила хозяина, но, увы! столяра уже там не было. Она бросилась вперед, потом назад, еще раз перебежала дорогу, но столяр точно сквозь землю провалился… Каштанка стала обнюхивать тротуар, надеясь найти хозяина по
запаху его следов, но раньше какой-то негодяй прошел в новых резиновых калошах, и теперь все тонкие
запахи мешались с
острою каучуковою вонью, так что ничего нельзя было разобрать.
Он ушел. Гаврила осмотрелся кругом. Трактир помещался в подвале; в нем было сыро, темно, и весь он был полон удушливым
запахом перегорелой водки, табачного дыма, смолы и еще чего-то
острого. Против Гаврилы, за другим столом, сидел пьяный человек в матросском костюме, с рыжей бородой, весь в угольной пыли и смоле. Он урчал, поминутно икая, песню, всю из каких-то перерванных и изломанных слов, то страшно шипящих, то гортанных. Он был, очевидно, не русский.
А иногда они плясали на месте, с каменными лицами, громыхая своими пудовыми сапогами и распространяя по всей пивной
острый соленый
запах рыбы, которым насквозь пропитались их тела и одежды. К Сашке они были очень щедры и подолгу не отпускали от своих столов. Он хорошо знал образ их тяжелой, отчаянной жизни. Часто, когда он играл им, то чувствовал у себя в душе какую-то почтительную грусть.
Доложили, что пришла ночевать Жужелица. Это была богомолка
Паша, или Спиридоновна, маленькая худенькая женщина, лет пятидесяти, в черном платье и белом платочке, остроглазая, остроносая, с
острым подбородком; глаза у нее были хитрые, ехидные, и глядела она с таким выражением, как будто всех насквозь видела. Губы у нее были сердечком. За ехидство и ненавистничество в купеческих домах ее прозвали Жужелицей.
В мастерской становится тихо, как в погребе, что-то душное, ночное наполняет ее.
Острые, раздражающие
запахи текут вслед этой троице тихо обезумевших людей; они возбуждают страх и зависть, и когда они скроются за дверью в сени, — вся мастерская две-три минуты подавленно молчит.
Вокруг них мелькали люди в белом, раздавались приказания, подхватываемые прислугой на лету, хрипели, охали и стонали больные, текла и плескалась вода, и все эти звуки плавали в воздухе, до того густо насыщенном
острыми, неприятно щекочущими ноздри
запахами, что казалось — каждое слово доктора, каждый вздох больного тоже
пахнут, раздирая нос…
Острый, жаркий, сухой аромат смолистых ветвей слабеет, зато сильнее чувствуется сквозь него приторный
запах дыма, которым тянуло весь день с дальнего лесного пожарища.
Мы заткнули разбитое окно казенной подушкой.
Запах несколько уменьшился, или мы притерпелись, но только тоскливое чувство, внушенное нашей беспомощностью, тишиной, бездеятельностью одиночки, из
острого стало переходить в тупое, хроническое… Мы стали прислушиваться к тихому жужжанию внешней жизни, прорывавшемуся сквозь крепкие двери.
Дрянная «парашка» — старое и ржавое железное ведро с крышкой распространяла
острый аммиачный
запах, к которому я, однако, скоро притерпелся.
Узкая, длинная коса походила на огромную башню, упавшую с берега в море. Вонзаясь
острым шпилем в безграничную пустыню играющей солнцем воды, она теряла свое основание вдали, где знойная мгла скрывала землю. Оттуда, с ветром, прилетал тяжелый
запах, непонятный и оскорбительный здесь, среди чистого моря, под голубым, ясным кровом неба.
Собор внутри был полон таинственной, тяжелой тьмы, благодаря которой стрельчатые узкие окна казались синими, а купол уходил бесконечно в вышину. Пять-шесть свечей горело перед иконами алтаря, не освещая черных старинных ликов и лишь чуть поблескивая на ризах и на
острых концах золотых сияний.
Пахло ладаном, свечной гарью и еще той особенной холодной, подвальной сыростью древнего храма, которая всегда напоминает о смерти.
Но вместе с сознанием, что он может теперь уйти каждую минуту, в сердце Сазонки вошла
острая жалость к большеголовому Сенисте. К жалости призывала вся необычная обстановка: тесный ряд кроватей с бледными, хмурыми людьми; воздух, до последней частицы испорченный
запахом лекарств и испарениями больного человеческого тела; чувство собственной силы и здоровья. И, уже не избегая просительного взгляда, Сазонка наклонился к Сенисте и твердо повторил...
— Хитры молодые жены старых мужей. Я чую, что здесь был кто-то: не чертом
пахнет здесь, а молодым кавалером в бархатном берете и красном плаще. Крутя одной рукою черный ус и другою рукою опираясь в бок около рукоятки своей
острой шпаги, он стоял там, за розовым кустом, и говорил тебе слова, за которые твой муж заплатит тебе ужо звонкою монетою.
Графа, само собою разумеется, я застал в самых разлохмаченных чувствах. Дряблый и хилый человек похудел и осунулся больше прежнего… Он был бледен, и губы его дрожали, как в лихорадке. Голова была повязана белым носовым платком, от которого на всю комнату разило
острым уксусом. При моем входе он вскочил с софы, на которой лежал, и,
запахнувши полы халата, бросился ко мне…
Но вот, наконец, через час езды показался лесок, и оттуда донесся
острый аромат апельсинов. Скоро коляска въехала в роскошную большую рощу апельсинных и лимонных деревьев; аромат от зеленых еще плодов и листвы сделался еще сильнее. Здесь остановились и вышли погулять, но долго гулять не пришлось: у наших путешественников начинали болеть головы и от жары и от этого душистого
запаха, и они поторопились сесть в экипаж.
Гадливое чувство поднималось в нем… Все тут
пахло развратом, грязью самой мелкой плутоватости и кровью зверских убийств. Лица сновавших полицейских, унтеров, каких-то подозрительных штатских в темной и большой передней наполнили его брезгливой тревогой и вместе
острым сознанием того, как он в душе своей и по всему характеру жизни и дел далек от этого трущобного царства.
Ермий взглянул на этих женщин, и их лоснящаяся теплая кожа, их полурастворенные рты и замутившиеся глаза с обращенным в пространство взором, совершенное отсутствие мысли на лицах и
запах их страстного тела сшибли его. Пустыннику показалось, что он слышит даже глухой рокот крови в их жилах, и в отдалении топот копыт, и сопенье, и
запах острого пота Силена.
Был шестой час вечера. Зной стоял жестокий, солнечный свет резал глаза; ветерок дул со степи, как из жерла раскаленной печи, и вместе с ним от шахт доносился
острый, противный
запах каменноугольного дыма… Мухи назойливо липли к потному лицу; в голове мутилось от жары; на душе накипало глухое, беспричинное раздражение.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким,
острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до
паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья и он тронулся, сопутствуемый беспорядочно-заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из-за свиты, окружавшей императоров.